Холодный, порывистый ветер с плато безуспешно пытался препятствовать подъёму, но, охваченный азартом охоты, Кассандр почти не замечал его. Он чувствовал, что добыча, выслеживаемая им с таким трудом уже два дня, совсем близка, и должна была уже ослабеть от потери крови. Быстро и сноровисто воин преодолел россыпь камней, ведущую к расселине, прикидывая, могла ли его жертва скрыться от него в пещере.

Он поспорил тогда с Никанором, этим белоголовым выскочкой, что сумеет вернуться с успехом за три дня; обратный путь, он был уверен, можно легко одолеть назавтра. Деньги в Спарте были не в почёте, так что ставкой в споре было нечто более значимое для обоих.

Неподалёку раздавалось журчание ручья. Уже успело стемнеть, и нельзя было надеяться не потерять след в сумерках, но было очевидно, что ведёт он к воде, да к тому же больше инстинкт охотника подсказывал продолжать преследование. Спартанец перехватил копьё поудобнее и ускорил шаг.

На кого охотится Кассандр, сын Леарха? На шатуна-медведя, волка-одиночку, горного козла или беглого илота? Как случилось, что он поспорил с Никанором, и что всё-таки было ставкой в споре? Сумеет ли он настичь свою добычу, и не пора ли зажечь факел, чтобы не потерять след? Знает ли начальствующий, где сейчас Кассандр, и что ему за это будет по возвращении?
Ответы должен дать тот, кто выберет для себя роль Кассандра.

Эту книгу Эвандр получил от иноземца. Собратья его, вероятно, не уделили бы ей столь терпеливого внимания -- в ней говорилось об искусстве создания музыкального инструмента. Пожалуй, стоило отыскать кого-то грамотного из периэков, кто бы смог внять написанному и изготовить для Эвандра лиру лучше всех ранее виденных во всём Пелопоннесе, и парный к ней ударный инструмент.

Для этого, однако, нужна была древесина особой породы, которая росла лишь в Малой Азии, да и там стала в нынешние годы редкостью. А это значило, что нужно либо со всей непосредственностью отправиться на её поиски, либо найти способ получить её от торговцев в Коринфе, либо спросить совета у знающих больше. А ну как старцы сочтут это блажью ненужной, роскошью?

Что предпримет Эвандр, чтобы осуществить свою мечту? Кто дал ему книгу, и что просил взамен? Объявит ли он открыто о своих намерениях, или будет скрывать свои устремления под иным предлогом, или вовсе дерзко откажется что-либо объяснять, как ему свойственно?
На эти вопросы следует ответить тому, кто возьмёт себе роль Эвандра.

Ночь подходила к концу, и утренняя побудка должна была прозвучать уже скоро, но раннего завтрака не полагалось ни в лагере, ни в домах, где жили женщины и старшие воины -- только пробежка и упражнения. Не желая отступать от обычая, Гелла решила совместить полезное с полезным, и направилась к дому Клеонта размеренным бегом.

Однако в эту ночь старец отсутствовал. Ни для кого не было тайной, что герусия часто собиралась по ночам, для решения важных вопросов. И оба царя, наверное, должны были там быть. Гелле оставалось только ждать, и продолжить утренние дела.

Пробежка до берега Эврота, умывание и упражнения немного успокоили рассудок Геллы. Но на полпути назад глаза её приметили человека, который спускался с холмов, направляясь к лагерю. Обладая ночным зрением, Гелла без труда узнала костлявую, нескладную фигуру Никанора. Невозможно было поверить, глядя на него, что он может поднять быка одной рукой; мимоходом вдова ощутила укол зависти к своей сестре, матери юного силача. Но что он делает здесь? Юноша, кажется, ещё не заметил её.

Спустя совсем немного времени ей стало ясно, что племянник проделал длинный путь -- пятна от листвы, репей и грязь указывали, что он по меньшей мере пересёк лесную полосу на западе, и при этом спешил. Охотился? Ночью никто не охотится, да и тогда бы он вряд ли вернулся с пустыми руками. Гелле вспомнилось, что Никанор и раньше подвергался наказанию за нарушение дисциплины -- отлучаться из лагеря без разрешения было запрещено.

"Да он, наверное, нашёл себе подругу."

Стоило выяснить... но не с помощью расспросов. И это могло подождать.

***

Клеонт появился уже после рассвета, выглядя на удивление бодро для старика, который не спал всю ночь. Впрочем, геронтам именно потому и дозволялись вольности в отношении дневного распорядка.
-- А, это ты, Гата. В моём доме тебе всегда рады.

Клеонт держал у себя не больше роскоши, чем любой другой спартанец, несмотря на то, что был в каком-то смысле облечён властью. Пожалуй, отличала его дом только полка с письменными принадлежностями и ворохом папирусных свитков, глиняных и деревянных дощечек для письма и счёта. В углу возвышалась стойка с доспехами гоплита, ничем не украшенными, но сработанными на славу.

Скромная обстановка не располагала к долгим беседам вокруг да около. Поставив на стол кувшин с водой, старик расположился на груботесаном чурбане, служившем и сундуком, и мебелью. Легко было представить его сидящим так и отчитывающим кого-то из соплеменников, стоящего напротив. Однако он кивком указал Гелле на скамью поодаль.
-- Я догадываюсь, что ты пришла не просто повидаться. Долгий разговор?

-- Опасное дело, -- задумался Клеонт. Было видно, что он собирался задать вопрос, но вместо этого сказал: -- А совет мой будет прост: если не хочешь называть истинную причину, и не хочешь таиться, то тебе нужен другой повод уехать. Быть может, есть и другая, менее громкая причина ехать за оракулом?

Подумав, он добавил:
-- И, пожалуй, жрецы Аполлона могут и не пожелать тебя слушать. Единожды нарушивший обет нарушит его снова, чтобы скрыть свой грех. Если желаешь, я отправлю с тобой человека, который умеет распознавать ложь. Возвращайся после часа сисситий, вечером.

***

Мойры, наверное, рассмеялись бы, услышав об этих планах.

Вернулся Кассандр, три дня назад похвалявшийся, что сумеет загнать и убить зверя, нападавшего на стада на северо-западе Лаконии. Все знали, что он хороший следопыт, и не напрасно -- по возвращении юноша продемонстрировал шкуру львицы, правда, на его собственной шкуре остались свежие шрамы от когтей.

На вопрос кого-то из старших "а кто же тебе дозволил идти одному на охоту" он сказал, что начальствующий над их шатром Мелисий дал своё разрешение, при условии, что тот обернётся за три дня. Однако когда принялись искать Мелисия, дабы он подтвердил эти слова, никто не мог сказать, где он. Тогда Кассандр сказал, что заключал спор с Никанором -- тот утверждал, что Кассандр ни за что не сумеет найти зверя так скоро.
-- Когда бы я не получил разрешения именно на три дня, разве бы состоялся этот спор о том, что я не смогу выполнить данного слова? -- вопросил он.
Привели Никанора; тот был нехарактерно бледен и казался больным (что не укрылось от Клеонта), но услышав вопрос, овладел собой и подтвердил, что спор действительно имел место.
-- Странно всё это. -- подытожил старейшина, выслушав юношей. -- Ступайте в казармы, позже мы решим, как быть с вами.

К вечеру, после общего трапезного сбора, Клеонт, как и говорил, привёл в свой дом ещё одного человека.
-- Ты знаешь Эвандра, Гелла. Это зять моего двоюродного брата, и хоть он слишком многословен, он лучше всех в Лаконии разбирается в людских душах и пороках.
Тот насторожённо посмотрел на Геллу. Он знал, конечно, что та его недолюбливает, но постарался ничем этого не выдавать, лишь сверкнул зубами в улыбке:
-- Гелла Гата, я рад тебя видеть. Мне было сказано, что предстоит поход за справедливостью, и я никоим образом не могу оставаться в стороне. Мой брат Андрокл позаботится о моей семье, пока я буду отсутствовать, и я готов выступать хоть сейчас.

Слово "выступать" в его интонации было произнесено так, будто он собирался выступать на сцене, а не идти в поход. Клеонт поморщился.
-- Брось эти афинские театральности, Эвандр! То, что тебе уже есть тридцать, не помешает мне отхлестать тебя розгой! Гелла, вы трое отправитесь в Дельфы, чтобы принести жертву Аполлону.
-- Кто же третий?
-- Кассандр, конечно. Он преподнесёт жрецам добытый им трофей. Вы будете его сопровождать, потому что он ещё не полноправный гражданин. И да, ни к чему ему забивать голову вашей скрытой задачей.

(три кубика в основе, плюс два знака Судьбы, плюс один кубик за следование полученному совету после хода "заглянуть в сердце". Итого 6d6. Выпал двойной успех!)

Ниокл, похоже, проникся, хотя и не казался слишком обрадованным. Он потребовал подробностей, сказав, что должен будет завтра передать их Клеонту, а затем сказал, что лучше бы Никанору не возвращаться, если не будет на то явлена воля самих богов. "Хоть ты и рождён со знаком, да только боги пока лишь посылают тебе трудности. Кто знает, может, так будет не всегда. Если ты сам изменишься." Никанор лишь пожал плечами. Смотря как нужно измениться, подумалось ему, и что-то в этой мысли его ужаснуло.

Как бы то ни было, лгать Никанор не умел, но прятаться -- легко, тем более что при всей своей чудовищной силе он был костляв и худ. Оставив себе немного дыхательного пространства, он укрылся в приготовленной повозке, дождавшись, пока присматривавшие за ней уйдут по какому-то делу, и приготовился провести так много часов.

***

Приготовления заняли недолго. К полудню повозка, запряженная быком, и трое сопровождавших её путников отправились в дорогу. Эвандр пребывал в отличном настроении и пытался время от времени отбивать ритм ладонью по поверхности щита, что-то тихо нашёптывая, может, сочинял поэму или что-то в этом роде. Недовольства спутников, если таковое и было, он предпочитал не замечать. Когда солнце начало всерьёз клониться к горизонту, дорога вышла на возвышенность, а ветер усилился и задул в лицо; бык, запряжённый в повозку, как-то довольно быстро выдохся, и поглядев на него, Гелла решила про себя, что неплохо бы поискать место для привала. Изначально планировалось идти всю ночь, но было бы неразумно слишком загонять уставшее животное -- в конце-концов, оно ведь тоже предназначено в дар.

Дорад, так звали благодетеля, оказался лавочником. Торговал он, как сказал Никанору, скобяным товаром: что-то мастерил сам, а что-то чинил или брал на продажу у других. Мастерская его находилась у самой окраины, возле портовых складов. Пока они шли, Дорад сначала рассказывал о себе, потом пытался расспрашивать Никанора, тот из уважения к возрасту отвечал, хотя и неохотно и кратко. О предстоящем пути в Дельфы, но не о его причине. Дорад, кажется, понял, что расспросы собеседника не радуют, и замолк.

Вечер уже обратился в ночь, когда они подошли к небольшому глинобитному дому; в задней его части виднелся дымоход.
-- Вот. Здесь я живу и работаю. Ремесло нашей семьи начал ещё мой дед, он приехал в Коринф с востока. -- сказал Дорад. -- Коринф славный город, хотя и...
Никанор вдруг моргнул; ему показалось, что он услышал отдалённый грохот.
-- Что это было?
-- Где? -- заозирался Дорад.
-- Я слышал... -- тут звук повторился, удар и грохот осыпающейся засохшей глины; Дорад явно тоже его услышал.
-- Покарай их Зевс! Это же стеноломы.
-- Кто?
-- Воры. Должно быть, решили забраться к кому-то из соседей. Нынче стражи-то сюда почти не заходят -- морской торговли мало -- вот и развелось их. Но это вроде бы не ко мне ломятся.
-- Тише, почтенный! -- Никанор прислушался, затем решительно двинулся в проход между домами.

В доме коринфянина нашлось немного вина и хлеба; бедняком Дорад не был, хотя и зажиточным его было сложно назвать. За трапезой он наконец изложил, что собирался:
-- Я не просто так заметил тебя на улице, друг мой. Дело в том, что я знаком с одним мореплавателем -- зовут его Окинос Ним² -- который часто бывает в Коринфе, и успел нажить себе тут врагов. Ты хороший боец, да вдобавок нездешний, и можешь сослужить ему хорошую службу, а сам сможешь с его помощью попасть хоть в Дельфы, хоть в Афины, хоть в Ионию.
-- Службу? Какого рода службу?
-- Ты сам видел, как небезопасно в Коринфе, а сейчас начинается торговый сезон; скоро Ним начнёт заполнять свой склад в порту разными товарами. Я предлагаю свести тебя с ним, а вы уж договоритесь к общей выгоде. Ты ведь не настолько спешишь покинуть город?
-- Нет, почтенный Дорад. Если считаешь это полезным, я поговорю с этим... Нимом.

После ужина, ещё раз поблагодарив лавочника за гостеприимство, Никанор растянулся на лежанке. Мысли о дальнейшей жизни вне Спарты продолжали одолевать его, но может, всё не так уж и плохо? Никанору припомнилась фраза, услышанная когда-то: "умелый воин везде найдёт себе место". А Дорад, выходит, был не столь уж и альтруистичен в своём стремлении помочь?

² Ним -- в данном случае шутливое прозвище, выражающее удачное совпадение имени человека и его профессии ("Окинос" означает "океан").

***

Тем временем, Гелла и двое её спутников миновали Коринф, не задерживаясь, и успели покинуть пределы Пелопоннеса. Эвандр заикнулся было на отвлечённую тему о каких-то породах дерева, но разговор дальше нескольких фраз не пошёл. В дороге каждый знал свою роль, и в инструкциях особой нужды не было, так что почти весь последующий день пути был проделан в молчании.

Половина пути осталась позади. Дороги Эллады всегда были опасны, хотя и не так как морские пути, но для спартанцев, всегда живших в состоянии необъявленной войны, сохранять бдительность было так же естественно, как дышать. Привал сделали вечером, с тем чтобы передохнуть до восхода начавшей убывать луны, поутру же, затемно, снова пустились в путь. Ночное зрение Геллы пришлось как нельзя кстати, когда впереди показался лагерь.
-- Что там, Гата? -- щурясь сквозь дымку, спросил Эвандр.
-- Люди. Стоят лагерем. При оружии. У двоих вижу шлемы и копья.

Гелле удалось насчитать шесть фигур, отдыхавших у прогоревшего костра, помимо двух караульных. С расстояния в почти десять стадиев те не могли ни видеть троицу, ни слышать разговора, но вскоре должен заняться рассвет, а повозка и бык не позволят совсем обойти опасность. Упряжных животных не видно, так что это не торговцы. Либо разбойники, либо охотники, либо охотники на разбойников. Либо важная персона с охраной.

Может, спрятать добро в стороне от дороги, прежде чем выходить навстречу? Мелькнула мысль, что если чужаки враждебны, можно легко устроить засаду: один встречает, двое ждут наготове.

Вдоль дороги было предостаточно скал, чтобы укрыться от взгляда. Кабы не повозка, можно было бы, наверное, и вовсе потратить день на то, чтоб обойти незнакомцев по скалистому бездорожью. Решение Геллы было быстрым:
-- Узнаю, кто они, вы готовьте дротики. Достану оружие -- знак нападать.

Эвандр впервые за весь поход счёл нужным промолчать и только кивнул, понукая животное с повозкой сойти с дороги.
До рассвета оставалось совсем недолго, и Гелла угадала верно: незнакомцы зашевелились и принялись собираться в путь -- только не навстречу спартанцам, а в том же направлении, что они. Двигались они медленно, и теперь ей было видно, что одного из восьмерых товарищи несли на носилках. Одеты все по-дорожному, без тяжёлых воинских доспехов, но все вооружены, исключая лежавшего. Оружие было разношёрстным: у одного лук, у других -- дубинки, пращи, посохи или ксифосы, а один вовсе носил скифский боевой топор. Трое были в шлемах, у некоторых были небольшие щиты.

Почти поравнявшись с чужаками, Гелла убедилась, что находится в поле зрения своих спутников, чем прежде окликнуть шедших:
-- Ветра в спину, путники. Куда направляетесь?

Семеро, насторожённо наблюдавшие за ней до этого, казалось, не собирались сразу хвататься за оружие. Не признать в ней женщину из Спарты они никак не могли. Тот, что постарше, ответил на языке эллинов:
-- В Мегару, почтенная. Мы артисты, возвращаемся с коринфского фестиваля.
Проследив взгляд Геллы, он добавил:
-- Наш приятель немного пострадал... хм, в драке. Не все в Коринфе пьют вино разбавленным.
Стоявшие позади говорившего о чём-то зашептались, и Гелле бросилось в глаза, что фигура предполагаемого раненого с головой укрыта меховым одеялом.

Сказаться охотницей и уйти под предлогом продолжения охоты? Или кликнуть спутников и возвращаться за повозкой, решив, что незнакомцы не представляют опасности? В помощи они не нуждаются, это ясно.

Услыхав голос поэта, старший из чужаков поперхнулся:
-- А кто же ты, незнакомец?

От Геллы не укрылось, как один из семерых вполголоса произнёс что-то вроде "Вакх тебя карает" и "дурная идея", и остальные почти разом потянулись к оружию. Значит, всё-таки разбойники...
С плохо скрываемым отчаянием в голосе старший рявкнул в сторону своих:
-- Оружие убрать! Ступайте своей дорогой, спартиаты, мы с вами не враждуем.

А тот, восьмой, наверное, пленник. Страшно Гелле не было, но вот же повезло нарваться... Рискнуть всем предприятием и вызволить несчастного, или уйти с миром? А ведь ещё неизвестно, что негодяи решат, когда увидят повозку с богатыми дарами.

(Оружие наголо будет знаком Кассандру нападать.)